В Центральном доме актера имени А.А. Яблочкиной (ЦДА) показали спектакль «Саня, Ваня, с ними Римас» в постановке Нового художественного театра Челябинска. Режиссер — худрук коллектива Евгений Гельфонд.
«Саня, Ваня, с ними Римас» — пьеса Владимира Гуркина, автора сценария известного всей стране и всенародно любимого фильма «Любовь и голуби». Место действия — небольшая уральская деревенька из тех, о которых принято говорить, как о богом забытой глубинке. Время действия — два летних дня: 1941-го (первый акт) и 1949 года (второй акт). А между ними — Великая Отечественная, с которой связаны судьбы действующих лиц, и воевавших на разных фронтах мужчин, и оставшихся в тылу женщин. Все персонажи носят имена предков Владимира Гуркина: три сестры, их мужья и дети, а среди них — родившийся после войны мальчик Володя, в котором легко опознается автор пьесы. Свое создание, оказавшееся последним, Владимир Гуркин посвятил «Дедам моим и бабкам моим… Великим труженицам и матерям, воинам, защитившим Родину нашу от фашизма — вечная светлая память!». И посвящение, и сама пьеса невольно воспринимаются как своего рода художественное завещание драматурга.
Челябинский театр показал умный зрелищный спектакль, решительно преодолевающий границы между жанрами: комедией, мелодрамой и трагедией. Далекие уже времена в НХТ переживают и проживают абсолютно доподлинно, прокладывая тропы к тайнам искусства, а не к полированному отражению жизни. Семьи трех сестер складываются в единый род, но не захудалый, а стойкий, настоящий, сермяжный, умеющий жить, а не выживать. У Анны и ее мужа-инвалида Михаила — детей мал мала меньше и следующий ребеночек на подходе. У Софьи и Петра — новорожденный Витюша и скорая на руку дочь-подросток Женя, у которой к концу повествования родился уже свой ребенок — тот самый Володька. У Сани и Ивана детей нет — вот горе-то! Петр и Иван уходят на фронт, точнее — сбегают от грозящего по доносу ареста. Петр погиб, в одночасье скончалась и его жена Софья. Анна овдовела: Михаил не смог в голодное лихолетье пережить свое положение лишнего рта и свел счеты с жизнью. А об Иване ничего не известно — всю войну и четыре года после Победы от него не прилетело ни одной весточки.
Много времени прошло, и местный участковый Римас, в свое время предупредивший мужиков о доносе, а потом помогавший вдовам и деткам чем только мог, предлагает одинокой Сане руку и сердце. Но тут неожиданно возвращается Иван — со своей отчаянной историей, в которой сплетены плен, побег, партизанские бои, грех измены, смерть фронтовой подруги, страх возможного лагерного наказания и стыд виноватого без вины. Вот и любовный треугольник, зашифрованный в названии пьесы. С кем останется Саня, негаданно для себя оказавшаяся соломенной вдовой?
Драматург оставляет Саню с Иваном — наверное, так и было в реальной истории. Режиссер же предлагает открытый финал, и для многих зрителей он остается дискуссионным. Но такое решение продиктовано логикой замысла: к завершению сюжет взмывает к философским и трудноразрешимым вопросам о муках выбора, жертвах во имя долга, умении прощать.
Спектакль заставляет ежеминутно удивляться всему, что происходит на сцене. Как талантливо течет такая пестрая, трудная, простая и сложная, открытая всем пронзительным ветрам жизнь, в которой рядом радость и горе, смех и слезы, песни и причитания, грубоватый юмор и душераздирающие откровения. Чудесным образом бытовое превращается в поэтическое пространство, где вольготно этим простым людям, что сумели превозмочь все смуты, потрясения, бедствия, выпавшие на их долю.
На сцене — изгороди из жердей, чистый деревянный пол-помост, крепко сколоченные стол и лавки, и даже кажется, что пахнет свежеструганой древесиной (художник-постановщик Сергей Александров). В этом доме так вольготно песенному многоголосию — «Развелася, развелась речка быстрая» под переборы гуслей и стоны пилы. Летит над сценой сибирский говорок, стелется дым над усталой землей, завораживает сцена в бане: плывут белоснежные одежды, взлетают веники, певучая полифония голосов, сильные мужчины, нежные женские фигуры — лениво флиртуют, подхватывают мелодии и реплики друг друга — картинка загадочно красива. Деревенская идиллия царит за столом, где после баньки собралась дружная большая семья — от картошечки в мундире идет легкий пар, жидкость из граненых стаканов будоражит кровь, вечно беременная Анна хрустит солеными огурчиками — житейские подробности и детали русского деревенского уклада продуманы до мелочей. Как пронзительно в конце первого акта сыграны сцены прощания — Сани с Иваном и Софьи с Петром.
Прекрасна Саня Ксении Бойко, чей характер соткан из страсти и нежности, твердости и растерянности — высший пилотаж актерского мастерства и безграничная эмоциональность. Какой живой образ Ивана создает Павел Мохнаткин: жизнелюб и озорник — в начале спектакля, полной мерой хлебнувший горечи скиталец — во втором акте. С редким чувством юмора и самобытной органикой играет Наталья Шолохова — свою Анну актриса наделяет ясным характером и узнаваемой психологией. Софья Татьяны Кельман — самая доверчивая и многострадальная из сестер — умирает сразу, получив похоронку. (В спектакле она тихо уходит к мужу и садится рядом с ним в плывущую за прозрачным занавесом ладью). Ее муж Петр в исполнении Дмитрия Николенко под внешней невозмутимостью и мужественностью прячет буйный нрав и тайные предчувствия. Их дочь Женя — всем «палочка-выручалочка», милая, открытая, быстрая, сноровистая, — такой ее представляет Мария Кристовер. Нервный, заикающийся Римас — положительный герой, что спасает односельчан от облавы, помогает женщинам, оставшимся без мужской поддержки, — в исполнении Алексея Зайкова лишен примитивности и однозначности. Хороши Константин Талан (пугливо-осторожный Беглый и спокойный, полный внутреннего достоинства Солдат) и Анатолий Коробейников (мистический ирреальный Речной дед — русский Харон).
Немало я слышала о подвижниках из Челябинска и не скрою, что их название — Новый художественный театр — казалось эпатажным. После спектакля стало понятно, что в названии «зашифрована» творческая программа этого классического русского репертуарного психологического театра. Она рифмуется со взглядами молодого романтика и реформатора сцены Станиславского, с его загадочной «системой», с тревожной и живой ансамблевостью, с естественной и интеллигентной художественностью, ныне звучащей как вызов всем напыщенным декларациям и трескучим манерам.
Чистый, честный, четкий, открытый, искренний спектакль режиссера Евгения Гельфонда, показанный в рамках проекта «Театральная провинция», прозвучал как гимн русскому народу и судьбе России, ее прошлому, настоящему и будущему. Без пафоса и громких слов.
После спектакля «Культура» поговорила с руководителем проекта «Театральная провинция» Ириной Москаленко.
— Представьте «Театральную провинцию». Это фестиваль?
— Это не фестиваль. Официальное название — творческий проект театров Российской Федерации «Театральная провинция» Дома актера. Предыстория связана с Маргаритой Александровной — легендарным директором нашего Дома (М.А. Эскина возглавляла Дом актера в течение 22 лет, с 1987 по 2009 год. — «Культура»). Она не только любила провинциальные театры, она была ими искренне увлечена: сама ездила по городам, далеким и близким, приглашала в гости спектакли, заявившие о себе на региональных фестивалях. Когда она ушла в мир иной, эта традиция потихоньку изжила себя.
С новыми руководителями Владимиром Этушем и Еленой Ульяновой мы придумали встречу всех омских театров в ЦДА, назвали «Омсква». По сути, это была первая «Театральная провинция». Потом, в год юбилея Театра имени Волкова, в один день показывали спектакли несколько ярославских коллективов.
— Сейчас ведь приезжают театры с одним спектаклем и поочередно?
— «Театральная провинция» искала свою форму постепенно. Я начала ездить на фестивали смотреть все программы, старалась не пропускать театральные смотры в Челябинске, Екатеринбурге, Ульяновске, Ярославле, Ирбите. Сейчас, в конце месяца, отправлюсь на тамбовский фест «Виват, театр!». То есть сейчас мы привозим не те спектакли, которые нам советовали в регионах или кто-то рекомендовал, а те, что я сама видела. Сначала по одному спектаклю в месяц, потом по два и даже по три, а сейчас так много заявок, что приходится переносить показы.
— Для театров это формат гастролей?
— Как сказал мне один хороший человек, гастроли — личное дело театра. Это — не гастроли, а презентация региона и его культуры. В фойе готовим выставку с фотографиями, афишами, плакатами, постерами. Перед началом спектакля обязателен рассказ о жизни региона, об истории его театра и только потом — спектакль.
— Городские власти поддерживают вояж в Центральный дом актера?
— Они понимают, что это не просто познавательный показ спектакля в столице, а возможность рассказать о городе, поделиться своими радостями и проблемами. Для города это важное событие, к которому подключены местное руководство, пресса, департамент культуры. Получив официальный запрос от театра, я пишу мэру, губернатору, главе республики, если надо, президенту — так было с Осетией и Дагестаном. Пока ни один театр не получил отказа от местных властей.
— У вас большая команда?
— Работаю одна, но при поддержке наших директоров — Игоря Золотовицкого и Александра Жигалкина. У меня нет ни помощников, ни уполномоченных, ни референтов — сама отсматриваю, договариваюсь, пишу письма, даже билеты и афиши делаю самостоятельно. Конечно, для зрителей все мероприятия бесплатны: Дом актера — общественная организация, так было всегда. Согласно традиции, после спектакля я вручаю театрам диплом за участие в «Театральной провинции» и конфеты «Москва» с лентой Дома актера. Сейчас разрабатываем памятную статуэтку как специальный знак проекта.
— «Арбатские встречи», которые тоже вы курируете, имеют отношение к «Театральной провинции»?
— «Арбатские встречи» — составляющая «Театральной провинции». Так мы называем вечера театров тех городов, которые не входят в число провинциальных: гостей из бывших советских республик, Южной Осетии, Дагестана, Кабардино-Балкарии.
— Планы верстаете заранее?
— Они расписаны до конца сезона. 16 ноября — ТЮЗ из Пензы привозит спектакль «Счастье есть» по О. Генри. 21-го — Ульяновская драма покажет «Селфи со склерозом» со знаменитой актрисой Зоей Самсоновой. Потом — театры из Туапсе, Владимира, Тамбова, Херсона, Самары, Ярославля, Ирбита, Омска. Закроет театральный год «Вымысел» из Верхнего Уфалея.
Фотографии: Валерий Звонарёв/предоставлены Новым художественным театром (Челябинск).
