Фестиваль создан Новым Художественным театром (НХТ) при поддержке Главы Челябинска и Управления культуры Администрации города. Он возник в годы, когда фестивальное движение охватило всю страну, но никого не копировал — фестивалей-близнецов рождалось тогда множество, а «Человек театра» сразу предъявил свою яркую индивидуальность. Здесь исключен соревновательный принцип — нет победителей и побежденных, а лабораторная природа провоцирует не только на анализ спектаклей, но и на рассмотрение вопросов о том, почему люди занимаются театром и какое влияние он оказывает на тех, для кого создается, — на зрителей.
— Когда вас осенила фестивальная идея?
— Давным-давно, еще в 2006 году. Тогда наш театр скитался — бездомный коллектив приютил очередной Дом культуры.
— Разве у НХТ не было своего дома?
— Десять лет, с 1993-го, театр находился в одном помещении, потом коллектив из него вытряхнули — здание отдали под банк. Художественный руководитель ушел, как и ряд работников, а меня пригласил директор с вопросом, не хочу ли принять участие в окончательном развале театра. Я решился. В это время у нас с Риммой Щукиной выпускался актерский курс в Челябинском институте культуры и искусства. И с этими ребятами мы пришли в НХТ — дипломный спектакль выпускали уже как репертуарный. Свой обновленный театр, сохранявший и традиции основателей, мы формировали в годы блуждания из клуба в клуб, мы их поменяли очень много. В 2006-м поехали на фестиваль «М.@rt.контакт» в Могилев, пригласила нас инициатор и консультант многих форумов Нина Мазур. Мы повезли первую свою большую работу — «Чморик (Подсобное хозяйство)» по пьесе Владимира Жеребцова, спектакль заметили.
И как-то слишком безответственно я сказал Нине Зиновьевне, что тоже хочу театральный фестиваль. Но у нас не было ничего — ни надежного помещения, ни своего дома, ни опыта организации. Только мечта о фестивале, где главным действующим лицом будет играющий на сцене человек. Это были годы, когда пошла мода на проекции, машинерию, плунжерные системы — театр активно осваивал новые технологии. А мне хотелось воплотить по-дурацки фантастическую идею: два артиста и коврик. На этом я настаивал.
— Фестивалей-лабораторий тогда еще не существовало?
— Спустя время Мазур пригласила нас в Молдавию, в популярный кишиневский «Театр с улицы роз», который возглавлял талантливый Юрий Хармелин, — там я увидел замечательную модель театрального форума, где отсутствовала наградная система, а бурное общение складывалось сразу же: все участники в отличном настроении, не напряжены и не смотрят друг на друга как на соперников.
— Конкурсное начало, на ваш взгляд, вредит искусству?
— Между творческими людьми соперничество нормально, мы должны мериться силами, как на мистериальных состязаниях, но мне дороже иное — откровенные разговоры в кулуарах о театральных делах. Молдавский форум вдохновил, и, вернувшись в Челябинск, я начал бегать, как сумасшедший, с идеей фестиваля по инстанциям. В один прекрасный момент оказался услышан — из Городской думы сообщили: «Мы нашли для вас деньги, делайте, только быстро — в вашем распоряжении полтора месяца».
Решили: раз такие жесткие условия, то соберем тех, кого хорошо знаем, — друзей. Приехало много коллективов, с которыми мы пересекались на фестивалях, поддержали начинание режиссеры Яков Рубин и Игорь Ларин. Неожиданно оказалось, что новый фестиваль стал свежим событием, каким-то взрывом в театральном мире. В России не существовало тогда подобных, где участники приезжают, во-первых, на весь срок, а не только на день, когда выступают; во-вторых, они имеют возможность смотреть все спектакли; в третьих, им созданы условия для постоянного общения. Другое дело, что кто-то уезжал раньше, но по своим внутренним причинам: гастроли, репертуарные планы, намеченные премьеры. Так и завертелось — вот уже и XI фестиваль, только один год мы пропустили из-за пандемии.
— Концепция фестиваля сложилась сразу?
— Да, и она не меняется — в афише «Человека театра» только те спектакли, которые созданы о человеке и для человека. Не формально, но сущностно. Для нас подлинное честное актерское существование важнее мудреных режиссерских исканий. Спектакли не ограничены жанрами, стилями, направлениями. Мы сформировали экспертный совет фестиваля из уважаемых специалистов, приезжающих из разных городов, — профессиональные дискуссии проходят в формате открытых обсуждений, для всех желающих.
— Но ведь фестиваль развивается?
— Да, появляется все больше сценических площадок. У нас есть постоянные участники, среди них такие театры, как Вологодский Камерный и Пермский «У моста», и неизменно приезжают новые коллективы: впервые на нынешнем фестивале — Костанайский казахский театр драмы имени Ильяса Омарова и Донецкий музыкально-драматический театр имени Марка Бровуна. Мы разрастаемся — появляются новые подкасты.
— Вы имеете в виду «Юного Человека театра», появившегося на свет на нынешнем фестивале?
— Да, и эта история кажется полезной. Она связана с моими практиками, возникшими шесть лет назад, когда «Русская медная компания» решила на живописном берегу озера в августе проводить детскую театральную смену. На неделю там собирают детей из отдаленных городов горнозаводской зоны, где компания имеет свои производства, свои заводы. Сначала приезжали школьники из Челябинской и Екатеринбургской областей, сейчас добавились и другие, к примеру оренбуржцы. В своем большинстве дети проживают в очень маленьких городках, где театральные кружки ведут учителя литературы. В дни театральной недели с ребятами работают педагоги и режиссеры из Екатеринбурга и Челябинска, и я в том числе, занимаются сценическим движением, сценической речью, актерским мастерством. Поначалу театральная смена была в большей степени социальным проектом — среди участников оказалось немало детей из малообеспеченных и многодетных семей, приезжали и ребята из неблагополучной среды.
— Отравляете детей театром?
— Да-да. Сначала, правда, нами руководило желание помочь им, создать возможность общаться друг с другом, научить слышать и понимать тех, кто рядом. Потом история приобрела неожиданный поворот — наши ребята стали поступать в знаменитые театральные институты — в Москву, Петербург, Екатеринбург. Удивились все — и мы, и педагоги, и родители. Никогда такого не было, чтобы в семье из города Карабаш, где папа и мама — металлурги, ребенок решил прокладывать актерский путь, родители — за голову хватались, но так случалось… Ребята почувствовали свободу и уверенность, оказывается — они могут, и рамки крохотного города не ограничивают в выборе профессии.
— Как эта история соотносится с «Человеком театра»?
— Глядя на эти чудеса, подумал: почему бы не собирать детей, которые решают постигать театральные профессии, на фестивале «Человек театра»? Они получат возможность участвовать в мастер-классах известных режиссеров и артистов, смотреть спектакли, слушать обсуждения, то есть окажутся в таком необходимом театральном вареве, которое либо их отвадит от намерений, либо окончательно утвердит в правильности выбора. Так возникла эта история. Год назад мы просто провели лабораторию с мастер-классами, на нынешний фестиваль привезли спектакль из Орска, где мой ученик Юрий Деккер возглавляет интересный коллектив театра-студии «Встреча». Он так увлеченно ведет детей, что многие определяются в театральные профессии. Показанный спектакль «Молодая гвардия» произвел сильное впечатление.
— То есть «Человек театра» принял юных навсегда?
— Да, и думаю, в следующем году привезем несколько разных коллективов и проведем среди юных мини-конкурс — с большими спорами и серьезными обсуждениями. Нравится мне, что процессы взрослого фестиваля и «Юного Человека театра» — едины, но идут параллельно, не мешая друг другу.
— По-моему, на большом фестивале учатся не только дети?
— Несколько лет назад один из театров-участников показал не самые сильные постановки — многие меня за это критиковали, мол, снижаю уровень. Я же говорил, что мы не выставка достижений театрального хозяйства, а фестиваль-лаборатория и можем позволить себе выполнять гуманитарную миссию — просто нужно подождать. Оказался прав — через пару лет эта же труппа привезла чудесный спектакль, который всех покорил, его так восхваляли на обсуждениях. И никакого волшебства — просто театр сориентировался, соотнес себя с общетеатральным процессом. Ведь творческие люди — особые: они горят, впитывают, фантазируют, пробуют.
— Приглашаете ли театры новых территорий?
— Да, и для нас встречи с ними очень важны. Привезти театр из горячих точек непросто, сложно доставить декорации, реквизит, костюмы. Рад, что добрался до нас Донецкий театр, — считаю, что не только актеры, но и зрители должны включаться в театральный контекст своей огромной страны.
— Не воспримите мой вопрос как комплиментарный. В Новом Художественном театре особая атмосфера, каждого приехавшего артисты НХТ встречают как гостя дорогого… Как вы этого добиваетесь?
— Мы долгое время вместе, у нас одна крыша над головой, мы и называем наш театр домом. Без громких слов говорим, что все должно быть основано на любви. Я всегда запрещаю не только в грубой, но и в резкой форме делать замечания друг другу — если артист начинает партнеру что-то с претензией выговаривать, то в этот момент творчество прекращается, и я уверенно останавливаю — «стоп»…
Всему сказанному надо сразу говорить «да», принимать все как есть — это первый закон диалога, а потом, уже вместе, подниматься выше. На таких мелочах все строится. Но у нас, конечно, есть и разрывы, и трагические расставания. Они происходят тогда, когда человека захлестывает гордыня и пропадает желание вести диалог. У артистов подчас так — они прекращают слушать и начинают диктовать условия. Пытаешься вразумить, но не всегда это получается. Случаются и возвращения. Одна наша ведущая актриса уходила, и не могу сказать, что произошел конфликт, скорее непонимание и нежелание с ее стороны вести диалог. Потом она вернулась и сказала: «Не хочу быть нигде. Только здесь. Все».
Основной костяк коллектива существует достаточно долго. Сейчас приходят молодые, мы говорим им: «Пожалуйста, двери открыты — войдете вы сюда или нет, во многом зависит от вас. Вы должны понять, хотите ли здесь быть или пришли просто-напросто трудоустроиться». Важно, как войдет человек — с хитринками, в поисках выгоды или как член семьи. Я почти сразу вижу, кто ассимилируется в коллектив, а у кого не получится. С мужчинами проще, они как-то могут не обращать на многое внимания, а в женском сообществе — все остро и чутко. Бывает, не щедро одарила природа человека, но он попадает на благодатную почву: впитывает атмосферу, контачит с нашими ведущими артистами, учится у них — и дарование начинает быстро прорастать, прямо на глазах. А бывает — пришла молодая актриса, которой ничего не надо подсказывать, она все знает сама. И в конце сезона, на собрании перед отпуском, я вынужден сказать: «Извините, ничего личного, но в коллектив вы не вошли». НХТ — это прежде всего люди. Мыслящие, любящие свою работу, талантливые, которых свел под одной крышей Бог. Только так, а не иначе я понимаю театр.
статья от КУЛЬТ-УРА https://vk.com/@-177004158-rss-394149766-1111636954
Фото: Валерий Звонарёв/предоставлены пресс-службой Нового Художественного театра (Челябинск)
